Серый дождь заливал мир, превращая знакомые холмы в бурлящие потоки. На единственной уцелевшей лодке, покачивающейся на вздувшихся водах, царила тревожная тишина, нарушаемая лишь шумом ливня. Среди сбившихся в кучу испуганных животных — дрожащей птицы, старой черепахи и вымокшей собаки — черный кот сидел на носу, неподвижный, как изваяние. Его изумрудные глаза, полные не кошачьего равнодушия, а глубокой тоски, безмолвно скользили по бескрайней водной глади, где когда-то шумели леса. Он не мяукал и не выл, но вся его гордая, промокшая до нитки фигура была немым укором стихии, отнявшей у него сухую крышу и теплый очаг.
Лодка стала ковчегом, маленьким островком жизни в мире, сошедшем с ума. Животные, забыв былую вражду, инстинктивно жались друг к другу, делясь скудным теплом. Кот, нарушив свою отчужденность, позволил птице укрыться под своим боком от ледяных брызг. Вместе они молча смотрели в серую пелену, храня хрупкую надежду, что где-то там, за горизонтом, все еще существует земля. Их спасение зависело не только от хлипких весел, но и от этой немой договоренности — выжить вместе, несмотря ни на что.
